Обзор Polar

Шведский бренд Polar в последние несколько лет приобрел статус стильного бренда во всем мире, но так ли это самом деле? Наш репортер делится своими впечатлениями, отправившись на родину Polar - в Мальмё. 

Начало

Моя московская квартира находилась на Хитровке, в пяти минутах ходьбы от «Блек Свон». В этом заведении я частенько выпивал, но меня там никогда не считали за своего, потому что я не носил галстук. Реальный народ на дух меня не переносил.

Я малость выпил там вечером, когда отбывал в Мальмё. Илюха, мой друг, платил за эль, а я усиленно им накачивался, стараясь нажраться так, чтобы наверняка заснуть в самолете. Ярик, самый лихой водитель во всем мире, тоже там был.

Висел гнилой вечер середины июля, но на мне была черная толстовка. Все остальные напялили плотные куртки и теплые вещи. Последнее, что я помню, это как я стою на грязной плитке Солянки, пожимая руку Ильи и проклиная ледяной ветер, люто задувавший с переулков. Дальше я забрался в тачку Ярика и проспал всю дорогу до аэропорта.

Я припозднился, и у стойки регистрации стояла очередь. Пришлось встать позади штук пятнадцати шведов и одной невысокой блондинки за несколько человек передо мной. Я увидел в ней туристку, отчаянную юную секретаршу в поисках шумных двухнедельных приключений на Скандинавском полуострове. У девушки была стройная фигурка, а стояла она, то и дело переминаясь с ноги на ногу, что указывало на массу накопленной энергии. Внимательно за ней наблюдая, я улыбался и чувствовал, как добрый эль бежит по моим жилам. Я все дожидался, когда девушка наконец повернется, чтобы обменяться с ней быстрым многозначительным взглядом.

Она взяла билет и направилась к самолету. Передо мной оставалось еще три потомка викингов. Двое сделали свое дело и отвалили, а третий никак не мог смириться с отказом клерка позволить ему пронести на самолет здоровенную картонную коробку в качестве ручной клади. Пока они спорили, я громко скрипел зубами.

Наконец пришлось вмешаться.

— Эй, контора! — воскликнул я. — Что за дела? Мне нужно на этот самолет!

Утомленный занудством упрямого арийца, клерк поднял голову.

— Как ваша фамилия?

Я назвал свою фамилию, взял билет и рванул к выходу. Когда я добрался до самолета, мне пришлось растолкать пять-шесть человек, ожидавших посадки. Я показал недовольной стюардессе билет и вошел в салон, обшаривая глазами сиденья по обе стороны прохода.

Темных волос в упор не наблюдалось. Я поспешил вперед, прикидывая, что у такой невысокой девушки голова вполне может не торчать над спинкой. Но ее в самолете не было, а свободными к тому времени оставались только два двойных сиденья. Я плюхнулся на то, что было ближе к проходу и водрузил рюкзак на соседнее с окном. Уже запускали двигатели, когда, глянув в оконце, и увидел, как маленькая блондинка бежит по коридору, отчаянно маша рукой стюардессе, которая как раз собиралась запереть дверцу.

— Минутку! — крикнул я. — Еще пассажирка! — Я смотрел, пока девушка не добежала до подножия трапа. Тогда я повернулся к проходу, желая встретить её радостной улыбкой. Но не успел я положить на пол рюкзак, как какой-то старикан пролез прямо у меня перед носом и уселся на то самое сиденье, которое я приберег.

— Место занято, — быстро сказал я, хватая его за руку.

Старик выдернул руку и что-то буркнул по-немецки, отворачиваясь к окну. Пришлось снова его схватить.

— Подъем, — злобно проговорил я.

Мой сосед начал орать в тот самый момент, когда девушка прошла мимо и остановилась в нескольких метрах дальше по проходу, высматривая свободное сиденье.

— Здесь есть место, — сообщил я ей, отгрузив старикану жесткий тычок.

Прежде чем девушка успела повернуться, на меня, хватая за руки, насела стюардесса.

— Он на мои вещи взгромоздился, — объяснил я, беспомощно наблюдая, как девушка находит себе место далеко в передней части самолета.

Стюардесса похлопала старика по плечу и опустила его обратно на сиденье.

— Какой вы хулиган! — воскликнула она, обращаясь ко мне. — Следовало бы вас высадить.

Я проворчал себе под нос пару ласковых и развалился в кресле. Пока мы отрывались от земли, старик смотрел прямо перед собой.

— Сволочь трухлявая, — любезно пробормотал я соседу. — Чтоб тебе псы на могилу насрали.

Он даже глазом не моргнул, и в конце концов я закрыл глаза и попытался заснуть. Время от времени я бросал взгляд на светлую головку в передней части самолета. Потом выключили свет, и я больше ничего не видел…

Прибытие

Когда я проснулся, уже светало. Старикан дрых, и я потянулся через него выглянуть в окно. В нескольких километрах под нами лежало море — темно-синее и спокойное, как озеро. Впереди виднелся Мальмё, ярко-зеленый в первом утреннем свете. По краю города шли гавани, а за ними тянулся мост в Копенгаген. Самолет пошел на посадку, и стюардесса объявила, чтобы все пристегнули ремни.

За считанные мгновения мы пронеслись над балтийским побережьем и подрулили к большому аэровокзалу. Я решил оставаться на месте, пока не пройдет девушка, а уж тогда встать и выйти вместе с ней.

Другие пассажиры, смеясь и болтая, вставали и выстраивались в ожидании, пока стюардесса откроет дверцу. Внезапно старик вскочил и, как собака, на четырех точках попытался через меня перебраться. Особо не думая, я отшвырнул его обратно к окну. От глухого удара толпа разом притихла. Похоже, деда тошнило, и он снова через меня полез, истерически вопя на немецком.

— Ну ты, придурок! — заорал я, одной рукой отталкивая его назад, а другой дотягиваясь до рюкзака, — Куда тебя понесло? — Дверца уже была открыта, и все вытряхивались наружу. Девушка прошла мимо, и я попытался ей улыбнуться, одновременно припирая старикана к окну. Наконец мне удалось задом вытолкнуться в проход. Старик поднял такой хай, крича и размахивая руками, что мне страшно захотелось перетянуть ему чем-нибудь горло, чтобы он малость угомонился.

Тут прибыла стюардесса на пару со вторым пилотом. Их очень интересовало, что я такое творю.

— Он этого старика с самой Москвы мутузит, — сказала стюардесса. — Наверно, он садист.

Они продержали меня минут десять, и поначалу я подумал, что они хотят сдать меня полиции. Я попытался все объяснить, но так устал и запутался, что сам не соображал, что несу. Когда меня в конце концов выпустили, я прокрался по трапу точно преступник, а потом поплелся к камере хранения.

Мальмё

Прибытие полупьяным в незнакомое место, да еще и за границей, очень действует на нервы. Возникает чувство, будто что-то идет не так и не этак, и в итоге все валится из рук. У меня было именно такое чувство, а посему, едва добравшись до отеля, я сразу завалился в постель.

Когда я проснулся, была уже половина пятого. Я был грязный, голодный и не вполне понимал, где нахожусь. Тогда я вышел на балкон и воззрился на панораму города. Целая толпа женщин, детей и брюхатых мужчин сновали по улицам шведского полиса. Справа торчал еще отель, и еще — каждый с собственным людным рестораном.

Я принял душ, а затем спустился в вестибюль и толкнулся в бар. Я торчал там два часа — пил, ел орешки и глазел на посетителей. Мужчины с тонкими усиками походили на гомиков, а их шелковые костюмы блестели на свете ламп, как пластик. Женщины в основном были европейками — все дохловатые на вид, все немолодые, все в длинных платьях, облегавших их неказистые фигуры как резиновые мешки.

Я почувствовал себя куском гнилого бревна, выброшенным на берег. Мои мятые шорты были, мягко говоря, загажены какой-то хренью. Дубняк стоял сильный, мне становилось холодно, а про худи я как-то даже не подумал, и без него я чувствовал себя не в своей тарелке. Не желая показаться пижоном, я отказался от рома и заказал пиво. Бармен довольно хмуро на меня посмотрел, и я прекрасно его понял — я не носил ничего такого, что бы блестело. Несомненно, на его взгляд я был чем-то вроде надкушенного… ну вы поняли. Чтобы сойти здесь за человека, мне следовало надеть какие-то слепящие глаз наряды.

В шесть тридцать я вытряхнулся из бара. Уже темнело, и большая площадь у кирхи казалась шикарной в своем изяществе фонарей. Тут и там мне попадались веранды с навесами, где люди сидели под пледами и пили алкоголь. Где-то дальше по улице я слышал колокольцы, сонное позвякивание «Колыбельной» Брамса.

Я прошел примерно с квартал, пытаясь разобраться в своих ощущениях от этого места. Поймав такси, я велел водиле отвезти меня в центр города. Мы свернули в переулок и остановились у места, которое, по словам шофера, называлось Аннелюндсгатн. Плата за проезд составила 200 крон, и я дал мастеру руля и коробки передач две евро-купюры.

Он посмотрел на деньги и покачал головой.

— В чем дело? — поинтересовался я.

Он развел руками.

— Евро не принимаются, мистер.

Я порылся в кармане, но ничего, кроме евро, не нашел. Я наверняка знал, что он врет, но впутываться в размен не очень хотелось.

— Ворюга чертов, — буркнул я, швырнув купюры ему на колени. Водила пожал плечами и отъехал.

Воздух был прохладным и легкий ветерок разносил смрадный запах морского порта и отбросов. Из открытых окон грохотала музыка и смесь с визгливой разноголосицей. Я минут пятнадцать простоял, любуясь витриной магазина Polar, с которого, собственно говоря, и началась мировая слава бренда.

Знакомство

Войдя туда, я почувствовал себя намного лучше. Всё там — и мирный беспорядок, гости и сотрудники магазина — казалось родным. Даже запах был знаком. Помещение было таким просторным, что казалось пустым, хотя я заприметил там не меньше десяти человек. Единственным интересным персонажем представлялся невысокий крашеный брюнет. Откинувшись на спинку дивана, он таращился в потолок.

— Ну чего? — рявкнул он. — Какого еще хрена?

Я свирепо на него глянул.

— Завтра у меня встреча с Понтусом Алвой. Беру у него интервью, — сказал я. — Моя фамилия Флоренс. Иван Флоренс.

Брюнет еле заметно улыбнулся.

— Извини, но, кажется, у тебя ничего не выйдет. Он срочно уехал из города.

— Что, что? — переспросил я.

Брюнет фыркнул. Тут он встал и протянул мне руку.

— Ларс Эриксон, фотограф, — представился он. — А сегодня ты здесь зачем?

— Ищу, где бы перекусить.

Он улыбнулся.

— На мели?

— Нет, деньги есть. Просто ресторан не найти.

— Подожди минут тридцать. Как только мы освободимся — перекусим и поедем кататься на досках. У тебя есть скейт?

— В отеле. — ответил я.

— Не беда. Одолжим.

Спустя какое-то время Ларс с компанией закрыл магазин и после непродолжительной церемонии знакомства с остальными мы побрели в местное заведение, чтобы утолить голод.

Через полчаса мы оккупировали какое-то кафе с непроизносимым названием.

— Я возьму три гамбургера, — сказал Ларс. — Больше он ничего не подает.

Я кивнул.

— Без разницы — лишь бы побольше.

Ларс подозвал повара и сказал, что нам нужно шесть гамбургеров.

— И два пива, — добавил он. — По-быстрому.

— Хорошо бы рома, — вмешался я.

— Два пива и два рома, — громогласно объявил Ларс. Затем он поудобнее расположился на стуле и закурил сигарету. — А ты репортер?

— Ага, — отозвался я.

— И как тебя сюда занесло?

— А в чем дело? — спросил я. — Разве хуже Скандинавии не бывает?

Он хмыкнул.

— Тут не Скандинавия. Тебе надо было дальше на север двигать.

С той стороны кафе притащился повар с нашей выпивкой.

— А раньше ты где был? — поинтересовался Ларс, снимая бутылки пива и порции рома с подноса.

— В Сочи, — ответил я. — А до Сочи в Европе.

— Где в Европе?

— Да везде. В основном — в Риме и Барселоне.

— Где работаешь? — спросил он.

— В Ridestep, — сказал я. — Подвернулась интересная работенка, вот и приехал сюда.

— Оскара Розенберга знаешь? — спросил Ларс.

Я кивнул.

— Он здесь, — сказал он. — Скоро его увидишь, — пообещал Ларс. — Он часто у конторы ошивается.

— Когда? — поинтересовался я.

— Быть может завтра. — Он рассмеялся. — Но завтра - это “завтра”, ничего обещать не могу.

— Окей, — сказал я.

Ларс отхлебнул пивка.

— Совсем недавно Розенберг здорово “убрался” в скейтпарке. Потом он какое-то время не показывался.

— Это печально, — отозвался я. — А кто еще из команды Polar в городе?

Он почесал затылок.

— Да всякие алкаши — Вилли Вестер, Хальте Хальберг.

Откинувшись на спинку стула, я потягивал ром. На кухне грохотал повар, а фортепиано из дома напротив отчего-то сдохло. Из этого же дома доносилась болтовня на шведском, создавая невнятный фон для моих спутанных мыслей. Впервые я остро ощутил всю чужеродность этого места, реальное расстояние, которое я оставил между собой и своей последней точкой опоры. Не было никакой причины испытывать напряжение, но я тем не менее его испытывал — давление морского воздуха и проходящего времени — холостое напряжение, что накапливается в тех краях, где люди мерзнут все двадцать четыре часа в сутки.

Я заказал еще выпивку и быстро сменил тему. Мы сидели там несколько часов — болтали, лениво потягивали алкоголь и убивали время, пока в доме грустно бренчало фортепиано. Минорные ноты выплывали в кафе, придавая вечеру безнадежно-меланхолический тон, который, впрочем, казался почти приятным, а затем мы побрели в местный скейтпарк, чтобы оттянуться по полной.

Скейтбординг

Проснувшись и позавтракав, я нацепил на себя обновку от Polar, взял скейтборд и поехал к месту встречи — в бетонный скейтпарк Стапельбаддспаркен, где меня поджидали Ларс, Оскар и пара других скейтеров команды Polar.

Никогда прежде я не катался на таких радиусах, которые, по-сути, проще обозвать “бетонными исполинами”, нежели пытаться их хоть как-то еще описать. До сих пор не могу подобрать слов. Тот день был великолепным. Сразу скажу, что с компанией из про-скейтеров, погодой и атмосферой мне очень и очень свезло в тот день. Мы катались, шутили, снимали на камеру трюки и… не употребляли запрещенных веществ.

Целью моей моей поездки было знакомство с командой Polar, тест вещей из новой коллекции шведского бренда и интервью с основателем компании. Первое и второе задание мне удалось выполнить “на иззи”, а вот с Понтусом Алвой я так и не встретился… да и пофиг.